ПЕЧНАЯ БАБУШКА КАК УХОДЯЩАЯ НАТУРА

— У нас в театре сегодня премьера! — объявляет со сцены публике главный режиссер Екатеринбургского театра кукол Евгений Сивко. — А что такое «премьера»?— Это когда в первый раз! – кричат зрители от пяти лет и старше...В ноябре состоялись первые показы спектакля-эксперимента с романтичным и теплым названием «Печная бабушка». Автор его идеи — художник и режиссер Андрей Мелентьев, сценарий создали Сергей Плотов и Людмила Глушкова. Актриса на сцене — в живом плане — всего одна: Марина Стражникова. А с ней, как и положено, играют куклы — их «оживляют» в двух премьерных составах Николай Бабушкин и Степан Роскош.

И вот она появляется — единственная «живая» актриса, одетая в темную водолазку и длинный сарафан, Марина Стражникова. Появилась и, кажется, после ни на секунду не останавливалась. То белье развешивает, то потом его собирает, то сматывает веревки, а то с едой снует — вареньем да пирожками.
— Бабушка хоро-о-ошая! — разрывает тишину голос самого непосредственного зрителя. Принято! А рядом с бабушкой — войлочные куклы, а «за кадром» рассказчик. Друзья детства этого Иван Иваныча — деревенские ребятишки. Зимой катаются с горки на санках, летом рыбачат и собирают грибы. И в любое время года, набегавшись, наигравшись, бегут к любимой бабушке — образ как будто собирательный, хоть и имеющий совершенно реальный прототип, что выяснится уже после спектакля...
— Когда я была маленькой, как вы, — говорит зрителям «бабушка», — для меня театром была печка одной бабушки, которая жила на краю деревни...
Такая сказка в сказке получается. Ребячьи глаза из зала следят за ней с вниманием и интересом.
Катаются на санках с горок и другие ребята — войлочные персонажи. Они кажутся теплыми и живыми, и зрители быстро забывают, что перед ними куклы. Из динамика, между тем, звучат старые песни: «Через рощи шумные и поля зеленые вышел в степь донецкую парень молодой», «Сердце, тебе не хочется покоя...» и прочее в том же духе. Давно это было...
Одна из главных «негромких историй» — история с собакой. Все как в жизни. Иван Иваныч приносит бабушке щенка, трогательного и тоже, понятное дело, войлочного. И бабушка «складывает» их почивать на печку уже вдвоем. А сама пирожки печет, варит варенье.
Откуда ни возьмись, появляется новый персонаж — Дед. А у деда — лыжи. Маленькому Иван Иванычу, конечно, очень хочется такие. Вот и предлагает он обмен: собаку — на лыжи. «А не жалко?» — спрашивают и дед, и бабушка.
— У меня теперь самые красивые лыжи! – счастлив Иван Иваныч.
— Зато у тебя теперь нет собаки... — грустно замечает печная бабушка.
— Зато теперь у тебя нет собаки! — громко вторит ей маленькая девочка из зала... Иван Иваныч все-таки приходит к деду забрать щенка обратно. «А вот землю от снега очистишь, тогда и отпущу собаку...» Должен мальчик совершить поступок, чтобы вернуть себе друга.
Радио сообщает: «...В совхозе «Красный коноплевод» уродился урожай конопли небывалого роста... На уборке работает машина Люберецкого завода, убирая ежедневно по 10 га конопли, заменяя 350 человек...». Времена были такие. Хотя вряд ли до малышовой «целевой аудитории» доходит сюрреалистический комизм новости.
Лето, бабушка выбивает ковры. А Иван Иваныч занят поиском царицы-ягоды и живого камня — для дедушки. «Дед давно живет, вот и устал...». Играют дети-куклы на полатях бабушкиной печки. «Это что ж вы там творите, пустоголовые!» - причитает бабушка. А ребятишки ей то улов свой принесут, то ягод из лесу. И счастливые звезды, и солнечного зайчика, и слезы одуванчика. Даже Луну. Такая вот поэзия.
Особенное место в сказке — варенью. Ягод уродилось много, варенья было невпроворот, и вот уже достает бабушка огромную банку с красным содержимым. А Иван Иваныч залезает в банку почти с головой... «Варенье, правда, быстро кончалось». Так и у Карлсона — такая же ис-тория, и у Винни Пуха с медом. Живейший интерес у маленькой публики вызывает варенье в банке, настоящее ли, не обманное ли...
Согревались дети у бабушки на печке, наевшись до отвала пирожков, закусив сладким вареньем. После уходили, обогретые, до следующего раза. Снег ли, метель, проливной дождь, бабушкина печка всегда готова была принять их. Но однажды дверь в дом перестала открываться. И никто больше с тех пор не видел печную бабушку. А за печкой у нее нашли четыре звездочки и старинную фотографию. Бородатый старик, высокая черноволосая женщина, ребятишки вокруг. Понятно, что фото из бабушкиного прошлого. Да и вообще о прошлом речь. Уходящем безвозвратно.
У Сергея Плотова, одного из авторов театрального сценария, есть стихотворение «Переходное», пожалуй, созвучное спектаклю: «Житейских поворотов наслоение —
То пол скрипит, то потолок потек.
Народ, переходящий в население.
Еда, переходящая в паек...
Надежды догорают синим пламенем.
И по-сиротски сумерки тихи.
И кровь — переходящим красным знаменем,
И речь, переходящая в стихи».

Уютная, мудрая и добрая печная бабушка плавно «переходит» в бабушек современных. Живущих по преимуществу без печек, ягодных лесов и рыбных речек. В однотипных панельных домах или даже в коттеджах иногда. Суть от этого не меняется. Печные бабушки массово уходят в прошлое. И именно это заставило режиссера-постановщика Андрея Мелентьева, сценаристов Плотова и Глушкову написать для детей пьесу и поставить полный тайных и явных смыслов спектакль. Главное здесь понятно и самым маленьким: если предал друга и хочешь вернуть его, придется совершить свой подвиг.

Прототип главной героини — женщина, жившая в одной из деревень Омской области, мать четверых детей. Дети погибли, а она от горя сошла с ума и кочевала до конца жизни по семьям жалевших ее односельчан. Этой реальной истории малыши в зрительном зале не узнают, о ней нам рассказал после спектакля режиссер.
Но, возможно, кто-то из маленьких зрителей попросит свою современную бабушку сварить варенье или рассказать сказку. А у родителей — щенка, чтобы полюбить его по-настоящему. И запомнит: живое на лыжи менять — нельзя.