ОБЪЯСНЕНИЕ НА ПАЛЬЦАХ

Мы беседуем с миром по-разному. У каждого своя физическая форма донесения информации: слова, мимика, жесты... А вы задумывались о том, как разговаривают на сцене актеры театра кукол? Язык их — руки. Все мысли, эмоции, импульсы от мозга бегут сразу к перстам. Мгновенно, лишь искрой задевая губы и глаза. Иначе невозможно, по-другому партнер-кукла зависает, тормозит, не успевает жить. «Через сотни упражнений нас так учили в театральном», — говорит лауреат международного фестиваля театров кукол «Петрушка Великий» в номинации «Лучшая мужская роль», лауреат премии Свердловского СТД «Браво!», актер Екатеринбургского театра кукол Максим УДИНЦЕВ. В этом году артист отмечает «полукруглую» дату — 45-лет. Почти половина из них отдана любимому театру, полжизни он ведет свой монолог-диалог на пальцах.

— Максим, что для вас театр кукол? Есть ли границы, через которые не получается прорваться? Стереотипы, которые хочется сломать?

— Театр кукол — это жизнь. Здесь безграничные возможности для самоопределения, для реализации. Слава богу, что именно такой путь я выбрал когда-то. Конечно, есть преграды, которые приходится преодолевать. Те самые закостенелые стереотипы о кукольном. Чаще всего зритель воспринимает наш театр как детский. Хотя, конечно же, это площадка и для взрослой публики. Самая сильная боль, порой, повергающая в отчаяние, — зачастую зритель не готов смотреть на наш театр серьезно. Во всяком случае, в нашем городе так. Публику нужно приучать, показывать свои безграничные возможности на сцене. Жаль, что пока мы не используем свой потенциал по полной.
Признаюсь, учитывая такое положение дел, и дабы удовлетворить свои желания, я люблю время от времени участвовать в проектах драматических театров. На этих площадках я могу поговорить со взрослой публикой. В Екатеринбурге довольно активное антрепризное движение. Я играю в двух постановках Ирины Павловой: «Вешние воды» по Тургеневу и «Вид на Землю с Луны» (компиляция рассказа Сергея Довлатова «Представление» и новелл Пьера Паоло Пазолини). Спектакли идут на сцене Дома актера. Играю на площадке Музея истории города в документальном спектакле «Уралмаш Go». Есть еще в городе театр «Тургенев», в репертуаре которого я тоже занят.
Скажу еще раз — драматические пробы пера не есть предательство театра кукольного, но возможность поговорить с другим зрителем. Когда я учился в театральном институте, мой мастер, Сергей Константинович Жуков, говорил: «У хорошего кукольника велики шансы стать хорошим драматическим актером, а вот наоборот почти не случается. Ведь владение инструментом-куклой — крайне сложное мастерство». Так что пользуюсь своей профессиональной гуттаперчевостью.

— Есть ли любимые куклы, с которыми вам комфортнее все-го работать: перчаточные, тростевые?..

— Люблю кукол, с которыми хорошо РАБОТАТЬ! Например, с марионетками у меня — ну, никак дружбы не вышло. Я не могу найти с ними контакт. Другое дело — штоковые марионетки, конструкция которых основана на жестком сочленении. С такими мне легко. Такая кукла сразу может выразить то, что хочу сказать. Планшетная или тростевая кукла — моя стихия. Что я в руку «отдал», то кукла и сказала. Сергей Константинович Жуков когда-то сделал так, чтобы все наши мысли, эмоции выходили сразу в руки. Все это обреталось через специальные практики. Четыре года мы занимались физическим развитием рук: разминки, упражнения, гимнастика — все накладывалось на музыку. Постепенно мы научились тому, что любая эмоция моментально уходила в кисти. Как же это было удивительно и прекрасно — осознавать, что можно рукой сразу воспроизводить ту эмоцию, что дает музыка. Настроились специфические нейронные связи, и мы стали руками показывать чувства. Лицо, конечно, не превращается в камень, нет, но главным средством выражения остаются руки. Ведь как бы у меня кукла не елозила и не плясала, я стою позади столбиком. Не я главный, главная — она. Иногда бывает, что не улетают сразу эмоции в куклу. Это профессия, в которой случаются и ошибки, требуется постоянная практика, совершенствование.

— Как вы общаетесь с куклами? Кто они для вас? До того, как начать с ними работать, разговариваете, находите подход?

— Я отношусь к кукле не как к инструменту: взял в руки и погнал. Она — мой партнер по сцене. Ее надо понять, ощутить, почувствовать характер. Каждая имеет свою геометрию, механику, физику, углы наклонов головы, и много-много важных нюансов — я должен изучить абсолютно все: как она ходит, как смотрит, как пугается, даже то, чего она не станет выполнять в спектакле по задумке режиссера, но я буду про нее это знать. Если режиссер во время репетиций позволяет, то ты можешь отходить в сторонку и творить всякую ерунду. И режиссер потом отберет из этой ерунды что-то важное, выкопанное из характера куклы. Ну, а если мне вожжа под мантию попадет во время спектакля, я буду знать, на что мы с куклой способны.
Здорово, когда в театре есть практика, позволяющая актеру побыть с куклой, походить с ней, поделать с ней что-то. Но, к сожалению, и у самих актеров такая потребность не всегда возникает, а жаль. Мелочи в кукле, какие-то конкретности необходимо знать. Если кукла не смотрит, не выражает определенный, задуманный жест, если она статуарна, то нет игры, нет и жизни. В итоге зритель не понимает, о чем мы хотим с ним поговорить.

— Были в вашей работе ошибки, о которых вы помните и знаете, что сегодня сделали бы по-другому?

— Судьба миловала, наверное. Вообще, актер должен понимать, что у него есть одна-единственная возможность выйти на сцену и доказать свою состоятельность. Или ты здесь и сейчас смог, или нет. Это не кино, где десятки дублей. В театре все набело. Это профессионализм, где есть комплекс умений, знаний и ответственности перед зрителем. Хотя, честно говоря, само слово «профессионал» меня стало последнее время пугать. Сейчас его могут прилепить к кому угодно. А несколько проработанных в театре лет или красный диплом не обеспечивают тебя автоматически профессионализмом и мастерством.

— Награды имеют для вас значение?

— Доброе слово и кошке приятно. Ты что-то сделал, это получилось, эксперты подтвердили успех. Но пяткой в грудь себя бить и говорить, что у меня за то и за это теперь диплом, статуэтка и прочее я никогда не стану. Конечно, в любой профессии необходим здоровый максимализм. Нужно стремиться сделать лучше всегда. Иначе ты не растешь.

— Премии «проехали». А что тогда важно?

— Важно, чтобы спектакль вызывал эмоцию. У всех. И так получается почти всегда лично у меня, что все спектакли вызывают положительные переживания. Я так психологически устроен, что настрой мой априори со знаком «+».
Театр — это команда. Если только один тянет за собой всех, это совсем не то. Особенно, когда речь идет о театре кукол, где на одну куклу — 15 помощников за ширмой: один ножку двигает, другой ручку подает, третий корзиночку поднимает... Зритель этого не видит, но у нас командная работа, слаженная, четкая. Вот спектакль «Волшебник в стране Оз» было интереснее смотреть за ширмой! Для публики-то всего две куколки разговаривают, а у нас внизу такая движуха! И когда команда срастается, тогда то самое состояние успеха в воздухе витает — все сошлось, все сработало. «Косячат» порой, что говорить, конечно, все, и я в том числе. Но если труппа за тебя и с тобой, все слышат и видят друг друга, понимают, про что каждая сцена, и куда они ведут спектакль, тогда эти мелочи сгладятся, зритель их не почувствует.
Конечно, есть люди, чье мнение для меня дорого и важно: артисты старшего поколения, да и те же критики, которые аргументированно, толково доносят свое мнение. Когда не просто понравилось, а — почему.

— Есть у вас любимые спектакли?

— Наверное, все дороги. Взрослый репертуар очень люблю. Я уже говорил, что у нас его мало, играем редко. Шел в театре спектакль «Дон Жуан». К сожалению, его сняли. Я любил его, мне было в нем очень комфортно, мозг кипел от концентрации, накала страстей. Можно было выплеснуть все, что накоплено за годы жизни на сцене. И поорать, и поплакать. «Картинки с выставки» — тоже прекрасный спектакль, которому уже 25 лет, а он не стареет и актуален по сию пору.
В детском репертуаре каждый спектакль по-своему хорош. Детские постановки позволяют в хорошем смысле подурачиться. Кукла разрешает сделать столько всего, на что не способен драматический актер. Можно раскрыть персонаж, его состояние так, как человек не сумеет. Например, мой король в «Золушке» взлетает, когда героиня приходит на бал. Это не придумано режиссером, это мы так с куклой решили. Такие штуки рождаются довольно часто и внезапно. Для зрителя все происходит неожиданно, но так вовремя, и в результате есть потрясающая реакция. Для меня эта возможность выражения образности в театре кукол просто невероятна и обожаема!