«ЧАЙКА»: ВИНОВНЫ ВСЕ!

В ЕКАТЕРИНБУРГСКОМ кукольном - премьера. Премьера, сразу ставшая событием театральной жизни. Спектакль, о котором говорят, спорят, не соглашаются, не все принимают и даже не все понимают, но, тем не менее, его хотят видеть. Нечастая, но желанная картина для многих театров - на этот спектакль билетов не достать.
Предметом режиссерского интереса, воплотившегося в театральное действо, стала "Чайка"— известная в кругу читающих людей пьеса одного из самых модных современных литераторов Бориса Акунина. Обозначенная автором как иронический детектив, она есть вольное продолжение знаменитой чеховской истории, обрывающейся, как известно, на смерти одного из главных героев.
Александр Борок, главный режиссер кукольного театра, предлагает зрителю не самый частый сценический жанр - триллер. Более того — иронический, с фантастическим успехом выдерживающий единство времени и действий. Впрочем, это очевидное смешение жанров с явной доминантой фарса.
В одном театральном действе, поставленном Бороком, на самом деле четыре разных спектакля, вольно или невольно адресованных четырем разным категориям зрителей. Тем, кто знает только Акунина, тем, кто читал только Чехова, тем, кто не ведает ни о том, ни о другом. Идеальный зритель имеет представление и о чеховской, и об акунинской "Чайке". Каждой группе по-своему спектакль может быть интересен.
"Чайка" — из редких на современной российской сцене спектаклей, что сеет в зрителях сомнение, продуцирует вопросы, проецируемые на жизнь
— Я не думаю, что каждый выходит из театра в сомнении. Спектакль много чего может вызвать - отвращение, негодование, неприязнь и т.д. Сомнение, если оно возникло, возможно, повлечет за собой желание перечитать Акунина. Либо Чехова. Значит, материал человека какое-то время не оставит, — надеется Александр Владимирович.
Двухчасовое действо происходит в кабинете Треплева, более похожем на уголок неживой природы: повсюду чучела птиц. (Художникспектакля - Юлия Селаври) Рабочий стол, венские стулья, зеркало, явно кривое. Цвет спектакля очень неяркий, выдержан в серо-бело-черных "чаечных" цветах: костюмы героев, "обивка" стен, обшивка мебели. И в контрасте с ним световое оформление: всполохи агрессивных красок страсти, мести, ярости.
Спектакль непростой. Как минимум, для тех, кто знаком с Акуниным. В нем нет ни одного однозначного героя. Это своеобразная игра перевертышей, Борок вслед эа Акуниным расследует смерть Треплева, который, якобы, не застрелился, а был убит. И, судя по всему, кем-то из своих. По ходу дела выясняется, что убийцей мог быть каждый из домочадцев. Кто за поруганную честь, кто из жалости, кто из ревности был готов лишить молодого писателя жизни. И все признаются в этом. В финале оказывается, что на самом деле не убивал никто. Но каждый хотел. И мог.
Многое в успехе и восприятии этого спектакля (как, впрочем, и любого другого) зависит от зрителя; один не заметит ни одного перевертыша и примет асе за чистую монету, другой сильно углубится в происходящее и будет искать то, чего в спектакль его создатели и не закладывали.
— Все происходящее — театр Кости Треплева, который все это разыгрывает. Более того, это таксидермический театр, в котором чучела — и птицы, и люди, - говорит постановщик.
Режиссер и актеры сознательно не загружают зрителя поиском скрытого смысла, не выводят в финале поучительное моралите, обрывая все вакхической пляской, говоря: все, игра окончена. Но есть мысль, в которой спектаклю отказать нельзя: любой человек может быть разным - хорошим и плохим, что даже у самого правильного человека есть в голове свои "тараканы", которые могут проявить себя самым страшным образом. И многое зависит от обстоятельств. Все, решительно все герои "Чайки" милы (жалки) и порочны одновременно. У каждого (бы) поднялась рука на "безобидного" писателя-неврастеника, который, как оказывается, был маленьким домашним тираном.
— Но он - гений. Для меня он гений. И этим все объясняется. Все остальные не достигли, чего хотели, и они в каком-то смысле неудачники. Все стремились к славе, к успеху, к статусу, а Костю это просто не интересовало. Он стал настоящим писателем. Он первый начал писать детективы, а не Тригорин, и он разыграл эту комедию детективную без сценария, — говорит Борок. — В самом конце спектакля, когда все беснуются в единой пляске, мы просто хотели снять пафос, который вдруг появлялся в финальной речи Кости. Мы постарались превратить все в некую игру. Все происходившее два часа на сцене — это игра, не жизнь, не документальный театр.
— То есть дурите зрителя?
— Дурят-то все вокруг. Это естественно. Мы дурим по-своему.
Спектакль Александра Борока нужно воспринимать целиком, как музыку, которая не терпит препарирования. И чем менее обозначена, нагружена смыслом эта музыка, тем больше у зрителя возможностей придумывать свое, находить и ощущать внутри себя ее отголоски. "Чайка" - эстетическое зрелище, в котором все задевает одну, "птичью" струну. Он насыщен "птичьей" музыкой ("Воскресенье". "Машина времени"...), в которой летают люди, птицы, пули. На заднике сцены из одиноко сидящей галки (кинопроекция) к концу спектакля вырастает целая свора черных птиц, нависая над людским сообществом. В конце концов Костя от них и погибает. Они склевывают его. (Правда, момент не всем понятный.) Очень жестоко, конечно. Это хичкоковские мотивы, чем оправдывается посвящение ему.
Пластический ряд развивается параллельно с разговорным действом, раскручиваясь от смиренной беседы до обличительных речей как чертово колесо: все персонажи проходят путь от марионеток в руках коварного кукловода до ритуального танца стаи. Все мужские особи снабжены птичьими носами, и даже при не очень развитом воображении напоминают различных представителей птичьего царства, как, впрочем, и "безносые" дамы. Есть важная птица-секретарь, есть грубоватый гусь, кукушка-мать и мать-квочка, жалкий гадкий утенок, пытающийся добраться до высот прекрасного лебедя хотя бы в мыслях.
В театре редко кто любит смотреть спектакли с первого ряда. Но "Чайку" - надо. Во-первых, первым принимаешь на себя мощную энергетику, которая неизменно исходит от всей театральной команды, во-вторых, перед тобой во всех смыслах крупный актерский план. Спектакль очень актерский. Десяток человек существуют два часа в единых декорациях, не покидая сцены ни на минуту. И каждый, даже отыграв свой монолог убийцы, продолжает жить на сцене, оставаясь заметным персонажем. Отличный актерский ансамбль, в котором нельзя не заметить потрясающего Семена Медведенко (Алексей Пожарский) и хладнокровного денди Тригорина (МаксимУ динцев). Алла Антипова, играющая истеричную и самовлюбленную Аркадиину, нашла миллионы оттенков и смыслов для беспрестанно повторяющегося монолога несчастной матери, колоритен в роли старого инвалида Сорина молодой и обаятельный Павел Овсянников. И никто из них не кажется мелким на фоне центральной роли - Дорна-Треплееа в блестящем исполнении Евгения Сивко. Уточню, речь идет об актерах кукольного театра, которым привычнее быть за ширмой или в черных невидных одеждах. Оттого "Чайка" на большой сцене, большая роль, большой текст — для кукольников своего рода дебют. И у многих в процессе репетиций вырастали крылья.
Размышляя над постановкой, можно хвататься за множество нитей, которые составляют ткань спектакля. Некоторые легко распутываются, некоторые обрываются, некоторые запутываются, но все вместе составляют единый рисунок.
Иронический триллер "Чайка" — умный и тонкий театральный детектив. Ручная работа. Как и многие спектакли Борока, он рассчитан на обязательное зрительское соучастие, заполняющее искусно расставленные режиссером ловушки. И только попав в них, можно вкусить всю прелесть спектакля.
.