НЕЗАБУДКОВЫЙ. «САМИ — ЗОЛОТО!»

В 2025 году символом XVIII международного театрального фестиваля современной драматургии «Коляда-Plays» была выбрана скромная незабудка. И действительно, многие моменты этого яркого и душевного праздника для участников и зрителей стали незабываемыми.

«Почти 500 гостей прибыли к нам в этот раз из разных городов России — от Иркутска до Москвы, — рассказывает президент фестиваля, заслуженный деятель искусств РФ Николай Коляда. — Приехали монгольские студенты из Улан-Батора. Мы всем были рады и сделали все, что в наших силах, чтобы гостям понравился наш город, чтобы они посмотрели хорошие спектакли, познакомились с хорошими людьми, которые так же, как и мы, увлечены театром, ищут новый театральный язык».

Скромное финансирование оргкомитет фестиваля компенсировал душевностью. «Мы это умеем!» — обещал Николай Владимирович в красочном буклете, где анонсировался показ 26 спектаклей, не считая офф-программы. До сих пор остается загадкой, как такой объем уместился в 11 фестивальных дней июня.

ГРАН-ПРИ. «Я ЛЕПЛЮ ИЗ ПЛАСТИЛИНА»

Безусловно, незабываемым стал фестиваль для молодежного театра «МО» из Ижевска, взявшего Гран-при за спектакль «Пластилин» по пьесе Василия Сигарева, в режиссуре Максима Морозова. Свой заслуженный приз ребята получали со слезами на глазах. Несмотря на горячие похвалы критиков и зрителей, они до конца не верили, что театр, существующий 4 года (из которых 3 — в качестве «творческой группировки» на базе Удмуртского университета), может быть отмечен такой серьезной наградой, обойдя профессиональные государственные коллективы. Средний возраст участников «МО», созданного супружеской парой Максимом и Яной Морозовыми (отсюда и МО — по первому слогу фамилии), 21-23 года. Именно Яна назвала фестиваль «Коляда-Plays» «незабудковым». И хотя актерское образование есть далеко не у всех участников коллектива, их «Пластилин» — тот случай, когда понимаешь, что «корочки» — только пропуск на сцену, а не индульгенция. Обратиться к такому материалу — уже поступок. Сделать его ТАК — факт искусства.

«Пластилин» я давно знал, — рассказал в интервью фестивальной «Театральной газете» Максим, который закончил ВШСИ имени А. Райкина по специальности «Артист драмы и кино», а теперь обучается режиссуре, — давно собирался с мыслями, но когда выбираю пьесу для постановки, то, как правило, сначала жду артиста на главную роль, который или появится, или созреет. И, когда я нахожу героя, понимаю: пора. В работе над «Пластилином» самая большая сложность была в том, как это поставить. Тут же не пьеса, а текст для театра. Мы придумали жанр пьесы-читки, потому что бытово это не сыграешь».

И правда, формат «читки-спектакля» для жесткого, шокирующего материала Сигарева, где действие разворачивается в 2000‑м году, на сломе веков и судеб, выбран идеально. Читка позволяет дистанцироваться от текста пьесы, дать немного воздуха тем, кто осмелился смотреть (пережить) то, на что смотреть не хочется. Страшный момент, когда коллеги по сцене заставляют артиста Кирилла Нуриева «читать» (играть на самом деле) роль смертника Максима дальше… Кирилл настолько органичен, что актера не видишь, видишь несчастного подростка, который в одиночку осмелился противостоять миру взрослых.

При минимуме затрат на декорации, спектакль получился очень красивым и по-современному стильным, что совсем не мешает исторической правде. Во многом эта тончайшая коллаборация произошла благодаря образу Девочки в белом, который великолепно придуман и идеально сыгран Анастасией Шибановой. Она — Девочка-любовь из грез Максима–Кирилла. Возможно, Девочка-смерть. Потому что сидит и лепит из пластилина, и кладет куколок-человечков в крафтовый (вот слово, которого не знали в начале 2000‑х) изящный гробик. Ее манипуляции выводятся на экран, и здесь тот случай, когда видеопроекция «отрабатывает» на все сто, а не является модным атрибутом. В «зоне» Анастасии есть великолепная сцена с сommunication tube. Это не та труба, через которую общались Алика и Бананан в легендарном фильме «Асса», а хлипкая трубочка, соломинка почти, которая не спасет от смерти. Были в спектакле и сцены, напоминающие фильм «Пинк Флойд: Стена». Вряд ли речь здесь о прямом заимствовании, скорее, о нитях преемственности, которые связывают поколения, о тех знаках, которыми маркируется бунт молодых против лицемерия и жестокости взрослого мира.

«ПРОСТО КОСМОС!»

Пермский театр «Век жизни», созданный Ириной и Андреем Моляновыми, еще один семейный театр, который покорил — что тяжело! — даже таких профессиональных зрителей, как артисты «Коляда-театра». Несмотря на вполне понятную актерскую ревность: пермяки привезли постановки по пьесам Николая Коляды «Носферату» и «Курица», а они давно и прочно вошли в репертуар колядинцев. Конечно, смотрели с особым пристрастием! Но комплименты Ирине Моляновой, получившей приз «Лучшая женская роль» за исполнение Носферату, были сделаны самые искренние и щедрые. Напомним, в чем, собственно, дело: «Амалия Носферату, — написано на сайте театра, — пригласила в гости человека, чтобы отдать ему ненужные вещи. Оказалось, что отдает она ему всю свою жизнь. А может быть, это вовсе и не однофамилица знаменитого вампира, а прямой потомок? И расстается с чем‑то важным, любимым? С каждым предметом связан памятный этап жизни. И старая ворона в клетке. И надежда найти мальчика-фокусника, который ловкими руками достанет из потайного кармана что‑то, и свершится чудо…».

«Это, конечно, открытие и неожиданный кайф, — признается заслуженный артист РФ Олег Ягодин. — Мне кажется, Ирина Молянова реально великая актриса, вроде, ну, не знаю, Мордюковой. То самое «чудо театра», о котором Николай Владимирович всегда говорит. Просто с первой же минуты накрывает… Такая правда. Я видел Ирину только в «Носферату» и первые 10 минут вообще не мог поверить: сначала какая‑то абсолютная естественная органика, как будто взяли на сцену женщину из соседнего подъезда… А потом она начала жонглировать образами, ух, это вообще офигительно! Сам спектакль отличный, не сказать, что режиссер Андрей Молянов работает там с какими‑то новыми формами, но хороший, «заделанный» спектакль. Настоящая старая бумага, например. Это очень важно сразу: чемодан, подлинные вещи — все работает очень хорошо. И пьеса мне нравится, одна из лучших. Я несколько вариантов «Носферату» смотрел, этот спектакль впечатлил больше всех. Конечно, хочется, чтобы все его увидели, Москва, Питер, весь мир».

Матриарх «Коляда-театра» Тамара Зимина на обсуждении после спектакля не могла сдержать слез. И высказывания ее были эмоциональны: «Ирина, по-моему, просто грандиозная актриса, такая самобытная, такая яркая, такая честная, все акценты очень точны, удовольствие наблюдать за ней! Она так заряжает! И с необыкновенным мастерством умеет держать зал. Блистательная просто игра. Фактурно актриса такая большая, мощная, но — легкая во всем, что делает, это ах, ах и ах! Она поднимает все пласты, полное проживание. Просто космос!».

ИСТОРИЯ

НЕ ПРО КОСМОС

И раз уж прозвучало слово «космос»… Приз «Лучшая мужская роль» достался Александру Соболю, артисту академического Молодежного театра из Ростова-на-Дону как раз за роль космонавта Егора в спектакле «Человек Ростовский» по одноименной пьесе Ярославы Пулинович, которая к тому же здесь выступила и режиссером.

«Я написала этот монолог по просьбе Молодежного театра, — рассказывает она. — Просили пьесу о Ростове-на-Дону, но получилась самостоятельная история даже не про город, а про космос. И когда мы обсуждали с Михаилом Заецем, кто ее может поставить, я сама вдруг вызвалась попробовать; показалось, что с большим количеством артистов я не справлюсь, а с одним — да. Это же монолог. К тому же, хорошо знакома с Сашей Соболем, мы земляки. В юности я уже ставила два спектакля: один со студентами и один в Краснодарском театре драмы. И вот спустя пятнадцать лет снова попробовала».

Для Александра Соболя в паре «космическое» — «личное» перевешивает последнее. «Это ведь трагическая вещь, — поделился он своим мнением, — ты улетишь, а когда вернешься, на Земле уже не будет тех, кто тебе дорог, кого ты любил. Так ведь и в жизни: приезжаешь в родной город, побудешь с мамой, встретишься с друзьями, а потом понимаешь, что того, о чем скучал, уже нет, все другое. Счастлив, наверное, тот, кто счастлив в месте, где он сейчас, кого ностальгия не тянет в прошлое. Я удивился, что все после показа так серьезно обсуждали тему космоса. Это же метафора, чтобы передать концентрированное одиночество. Потому что нельзя представить более одинокого человека, чем человек в космосе. И это такое одиночество, которое случается у мужчин к 30 годам: герою 30, мне 32, и я очень хорошо понимаю состояние своего персонажа.

У зрителей, впрочем, возникали (что прекрасно) свои интерпретации: «Для меня тут история не про космос в прямом смысле, тут история про того космонавта, который у каждого человека внутри, — считает Дмитрий Брейкин, актер «Коляда-театра». — Я увидел историю про мечту. Причем у каждого она своя — у кого‑то философский факультет, про который Егор говорит, у кого‑то исторический, а кто‑то будет счастливым бухгалтером. Важно это найти — призвание — тогда тебя личный «космос» затянет, и ты «пересоберешься». Актер хороший, интересный».

М/Ж. АД/РАЙ

Приз «За лучшую режиссерскую работу» достался Вадиму Карионову, руководителю иркутского театра «Новая драма» за спектакль «Девушки в любви». Суровую версию пьесы Ирины Васьковской привезли на фестиваль сибиряки! Мир съемных квартир, где пытаются найти любовь и семейное счастье юные Варя и Катя, превращен в мрачное, изрядно подбитое дымом пространство, вайб которого сочетает флюиды преисподней (вспоминаются путешествие Орфея за Эвридикой, «Шоссе в никуда» Дэвида Линча) и стрип-клуба с готической «прокачкой». Пилоны по бокам сцены, зеркала, светящаяся разметка, напоминающая дорожную, девушки, которых практически делают близнецами темные очки, стильные платки а-ля Одри Хепберн и плащи-тренчкоты, мужчины в балаклавах с рогами. Где заявленный в программке «розовый pole-dance»?

«Это спектакль-ощущение, — поясняет Вадим Карионов. — Его нужно ощущать и визуально, и музыкально. Чтобы захотелось наслаждаться этой картинкой. А через красивую картинку в человека попадала бы тема. Почему pole-dance? Потому что чаще всего так и в жизни бывает. Есть железный холодный мужчина, и женщина пытается себя как‑то расположить к нему. И его к себе. Примерно на этом строился спектакль. Я сразу знал, когда прочитал пьесу, что актеры будут работать на пилонах. И женщина должна быть красивой, и девушка. У нас же — «Девушки в любви». А здесь, по сути, любви‑то и нет, но девушек должен полюбить наш зритель».

Любопытно, что еще один спектакль «об отношениях» по пьесе Васьковской, который привез на фестиваль челябинский «mini-театр», решен не в бытовом, а в метафорическом ключе. Режиссер Александр Черепанов, инсценируя «Русскую смерть», где рассказывается о двух немолодых сестрах-мечтательницах, живущих на старой даче, строит условное пространство, которое можно определить как разрушенный рай. Здесь чеховские флюиды переплетаются с заумью картин Рене Магритта, где обыденность зеркалит вдруг абсурдом и ощеривается пустотой. Мир Черепанова — антипод миру, созданному Карионовым: у челябинцев героини носят белые изящные платья в пол, в которых есть намек на греческие туники, усадебные русские наряды начала ХХ века, венецианские костюмы.

Но знаково, что оба мужчины-режиссера идентично вскрывают драматургию Ирины Васьковской, чутко, на уровне интуиции понимая, что в ее тексты изначально впрыснуто (инсталлировано, внедрено, как вирус) другое, «женское» вещество, не бытового замеса.

ЛАЙФ-КОУЧ И ЕГО КОМАНДА

А вот в Нижнетагильском театре драмы имени Мамина-Сибиряка, коллектив которого получил приз «Лучший актерский ансамбль», похоже, прекрасно умеют обращаться с веществом «современность». До того, что статья в »Театральной газете», посвященная их спектаклю «Село Степанчиково» по инсценировке Ольги Миловановой в режиссуре Андрея Цисарука, называлась «В селе Степанчиково завелся лайф-коуч», а критики на обсуждении, то и дело отвлекаясь от художественных особенностей постановки, много времени уделили проблемам психологии, разбирая поведение «манипулятивного абьюзера» Фомы Опискина в исполнении худрука театра, заслуженного артиста РФ Игоря Булыгина, и припоминая истории из личного опыта.

«Постановка московского режиссера Андрея Цисарука, который работает в Малом театре, приносит на сцену Нижнетагильской драмы традицию русского классического театра, соединяет острую форму с глубиной и подлинностью проживания, — считает театровед и критик Наталья Щербакова. — В мизансценах и костюмах прослеживается поляризация героев, окружающих главного персонажа Фому Опискина. Это свита маменьки — приверженцы Фомы, и мир благодушных помещиков во главе с Ростаневым, который воплощает русский национальный характер: всепрощение, добро и бесхребетность. Два мира разделены не только визуально костюмами на черных и белых, но и пластикой, речью, манерой. Их столкновение решено в фарсовом, почти гротескном ключе. Они все немного утрированы, потому что, все‑таки, Достоевского нельзя ставить, как Островского или Толстого. Тут должен быть другой градус проживания. В спектакле много массовых сцен, где участвует молодежная часть труппы. Игорь Булыгин в этом сезоне взял в труппу восемь выпускников колледжа культуры, и они все задействованы здесь, причем в противоположных «группировках». На молодых людях строится основной конфликт. Имело смысл отметить именно ансамбль спектакля, потому что новые молодые силы были заняты целиком и хорошо себя показали».

ДЕТИ — ДЕЛО СЕРЬЕЗНОЕ

На «Коляда-Plays» никогда не забывают о подрастающем поколении. Девять спектаклей для маленьких зрителей вошли в программу и на этот раз. Конкуренты у постановки «Таюткино зеркальце» Екатеринбургского театра кукол, получившей приз «Лучший детский спектакль», были серьезные. Тем приятнее поздравить с победой автора пьесы Семена Вяткина, режиссера Николая Бабушкина, художника по куклам, заслуженного артиста РФ Андрея Ефимова. Критики особенно отмечали четкий этический посыл спектакля и сочетание прекрасно сделанных кукол с профессиональной работой актеров.

«Мы хотели, чтобы «живого плана» здесь не было, — рассказывает директор театра Петр Стражников. — Мне особенно нравится в этом спектакле зона тишины, когда кукла подробнейшим образом работает, а текста у нее и вовсе нет. Многие театры разучились использовать такую систему кукол. Работать с тростевой куклой безумно сложно».

«В любом спектакле важна история, а в детском в первую очередь, — считает Семен Вяткин, руководитель литературно-драматургической части Екатеринбургского театра кукол, — чтобы было кому сопереживать. Я не люблю жанр моралите, но, тем не менее, детям надо проговаривать то, что взрослым людям кажется очевидным. Какие‑то общечеловеческие базовые вещи. В основе у нас лежит сказ Бажова «Таюткино зеркальце». Отрицательного персонажа я взял из сказа «Приказчиковы подошвы», комического из «Сочневых камешков». Мне скучно писать просто инсценировки, переводить прозаический текст в драматургический. Актеру нужно «присвоить» роль; мне, как автору пьесы, нужно «присвоить» историю. Чтобы было интересно другим, надо, чтобы интересно было мне. В моей практике это была самая кропотливая работа — порядка 15 редакций. Художник у нас прекрасный, Андрей Ефимов, первый лауреат «Золотой Маски» в Свердловской области. Он неизбежно отталкивается от пьесы, ну и я от него отталкивался. Еще до того, как я сел писать, он мне говорит: «Семен, я знаю, как начинается спектакль: поляна и люди водят хороводы, поют песни». Я получил свой толчок и понял: раз хоровод, должна быть песня, написал одну, вторую, третью… Песни в «Зеркальце» — моя гордость. Их было гораздо больше, чем в спектакле, но режиссер сказал, мол, все, Семен, у нас тут не музкомедия. Хотя жаль!».

Приз «Лучший художник» на нынешнем «Коляда-Рlays» тоже достался детскому спектаклю — «Серой Шейке» Нижнетагильского театра кукол, его оформителю Наталье Бакулевой. Постановка значительно отличалась от положенной в основу инсценировки Анны Богачевой по мотивам известной сказки Мамина-Сибиряка. Режиссер Наталья Молоканова запустила «вторую линию» истории. Пожилая женщина возвращается вечером домой, в свою опрятную квартиру. Выключает свет, включает радио. Ностальгический звук радиопомех настраивает на путешествие во времени, как и шкатулка с детскими сокровищами, которую она достает: «Фотографии родителей, книга сказок, билетик, пуговка от пальто и еще маленькая брошка — серая уточка со сломанным крылом. Это украшение когда‑то подарила нашей героине мама… Мама, с которой вой­на навсегда разлучила дочь. Маленькая уточка оживет и отправит старушку в незабываемое путешествие. В мире, куда она попадет, легко снова стать ребенком, встретиться с молодыми родителями и вместе с ними сочинить сказку, например, о Серой Шейке. В обычном шкафу вырастет волшебный лес, одежда превратится в озера, реки, зайцев и коварную лису…». Магия бытовых вещей (фибровый чемодан, шкаф, превращающийся в маленький театр), костюмы героев, куклы-животные, свалянные из вой­лока, художественная анимация — сливаются в единую гармоничную историю, где покалеченная уточка и маленькая девочка, потерявшая родителей, выживают, благодаря стойкости и силе духа.

ЭТА ЗАГАДОЧНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ

Свой вклад в «Коляда-Рlays» внес и Екатеринбургский театральный институт, профессором которого является Николай Коляда. 20 июня фестиваль открыли не только традиционное пенное шоу у театра и пресс-конференция, но и круглый стол «Театральный текст». Служителям Мельпомены, практикам и теоретикам, было предложено поговорить о культурном коде и региональном мифе в театре и драматургии, выявить проявления идентичности в работах уральских авторов.

«Я рада, — сказала ректор ЕГТИ Анна Глуханюк, — что именно наш институт поднимает эту тему. У нас более 30 лет формируется школа уральской драматургии, последние годы мы пытаемся еще и рефлексировать на тему идентичности нашего города, Урала. И хорошо об этом поговорить, понять что‑то для себя, услышать новое».

Кроме того, по итогам поездки Анны Глуханюк и Николая Коляды в Монгольский национальный университет культуры и искусств Улан-Батора, в программу фестиваля оттуда попали две яркие студенческие постановки: пластическая драма «Миф о принцессе Асура» и «Старая зайчиха». Эти гастроли стали возможны благодаря поддержке губернатора (тогда врио) Свердловской области Дениса Паслера. Монгольские спектакли не просто украсили уральский праздник, но и удостоились Специального приза Николая Коляды.

Отдельной похвалы заслуживало прочтение хорошо знакомой театралам «Зайчихи». Прекрасная работа режиссера и артистов. Спектакль получился точный, яркий, красивый, смешной и грустный. Содбалл Сухээгийн так понял пьесу уральского драматурга, как ее редко понимают и на родине. Драматург и театр говорили на одном языке. Счастье — это когда тебя понимают. «А деньги… Зачем нам деньги?! Мы сами — золото! Ведь правда?» — так закончил свое письменное приветствие в фестивальном буклете Николай Коляда.